Великий испанец не сомневался в своем статусе современного классика и охотно иллюстрировал литературные произведения классиков прошлого. Правда, Дали не шел на поводу у авторов текстов. В чем мы убедились, побывав на только что открывшейся в Главном штабе Эрмитаже выставке «Завоевание иррационального».

Сальвадор Дали считал себя человеком эпохи Возрождения. «Живопись – бесконечная малая часть моей личности», − утверждал он и выходил за границы тесного двухмерного холста. Он сотворил диван в форме губ секс-символа 1930-х Мэй Уэст, соединил черный эбонитовый телефон с гипсовым омаром вместо трубки, сочинил для хичкоковского триллера «Завороженный» волнующе-мрачный сон. Свои сюрреалистические видения испанский художник воплощал в бронзе и в книгах – Дали создал иллюстрации почти к 100 шедеврам мировой литературы. Часть из них находится в книжном собрании одного из авторитетнейших отечественных коллекционеров Марка Башмакова, они и представлены на выставке «Завоевание иррационального».

 

 

Трудно себе представить человека, уютно устроившегося в кресле с книгой в руках, которую иллюстрировал Сальвадор Дали. И дело не в их ценности (вернее, бесценности). И не в их, порой, безразмерности – вроде почти метрового «Сновидения» Франсиско де Кеведо. Дали склонен был к мегаломании и он оставался верен себя и в таком камерном искусстве, как книжная иллюстрация. Он это искусство подгоняет под себя, и в итоге его книги нарушают конвенции, как и знаменитые усы – законы гравитации.

«Иллюстрации Дали не предназначены для того, чтобы по ним знакомиться с содержанием книг», — замечает Марк Башмаков. Конечно, можно находить знакомые тексты, но суть этих изданий, тиражи которых иногда ограничивались 3 сотнями экземпляров, не в этом. А в том, что это «далинизированный» арт-объект, очередная визуализация его сновидений и фантазий. Басни Лафонтена, кэрролловская «Алиса в стране чудес», «Фауст», даже поэзия Мао Цзэдуна – это всего лишь повод. Дали авторов, сами тексты обнуляет, центростремительной силой затягивая их в свою вселенную, наполненную двойными образами, яйцами, носорогами, слонами, текучими часами, абсурдными ассоциативными цепочками. Взявшись за «Дон Кихота» Сервантеса, Сальвадор Дали открыл для себя возможность применить свой параноидально-критический метод*, как его окрестил сам художник. В версии Дали и хрестоматийные библейские сюжеты не открываются с заученной легкостью: чтобы «расшифровать» даже распятие Христа, надо напрячь собственную фантазию.

Несколько слов о коллекционере

Если вынести за скобки аристократическую элиту, то первыми в России собирать арт-объект начали купцы. В советское время купцов заменили интеллигенты, влюбленные в искусство (если опять же вынести за скобки уже новую элиту, вроде «красного графа» Алексея Толстого, который мог похвастать брошью, сделанной по заказу «короля-солнце» Людовика XIV). Коллекционеры-интеллигенты могли быть не богаты, но страстны в своих поисках прекрасного – легендарный Феликс Вишневский, собравший «Музей Тропинина и художников его времени», ходил в старой, купленной в складчину, бекеше. 83-летний Марк Башмаков бекешей не довольствуется, но он точно не из советской номенклатуры. О нем вообще можно часами рассказывать, как о математике и педагоге, чьи учебники издаются на разных языках. Отдельная тема – Башмаков-альпинист, награжденный знаком «Снежный барс» за покорение всех семитысячников СССР. И, наконец, он коллекционер уникальных книг, иллюстрированных великими художниками. Настолько уникальных, что они оказались достойны постоянной экспозиции в Главном штабе Эрмитажа.

У каждого свой триггер, запускающий страсть к коллекционированию. Трудно, конечно, понять, что могло сподвигнуть Пенелопу Круз увлечься вешалками, но вот, например, купец Иван Бахрушин начал собирать «на спор» да увлекся всякими театральными штуками. Или вот – советский писатель Владимир Солоухин зашел как-то к соседу по селу наточить пилу, а вышел с почерневшей от времени иконой, с того времени и подсел на древние «доски». У Башмакова «спусковым крючком» стал первый том академического собрания Гоголя, который он купил в 8 классе на заработанные сбором бутылок деньги. Со временем стал азартным охотником за книгами и с упоением может рассказывать, как долго искал «Мертвые души» с иллюстрациями Марка Шагала. Сегодня у него более пятисот livre d’artiste* от «Параллельно» Пьера Боннара, до работ Шагала, Миро, Матисса, Пикассо, и, наконец, Дали.

Топ-5: что нужно рассмотреть особенно внимательно

 

1

Цикл иллюстраций к макабрической поэме графа Лотреамона «Песни Мальдорора»* – первая крупная книжная работа Сальвадора Дали. «Книга-чудовище, черный бриллиант» была токсична для приличных буржуа, но не для адептов сюра. Издание «Песен Мальдорора» с рисунками Дали стало одной из главных иллюстрированных книг сюрреализма. И кстати, знаменитый образ «мягких часов» впервые возник во вселенной Дали именно во время создания офортов к этой поэме.

2

Имя Тристана Корбьера о чем-то говорит лишь знатокам французской поэзии, которые столь же раритетны, как книги Башмакова. И тем не менее, 10 гравюр, созданных Дали к сборнику Корбьера «Желтая любовь», заслуживают особого внимания. Они содержат послание 70-летнего художника – «золотую любовь» он изобразил как мучительное чувство и болезненный эротизм. Любопытно, что в этой книге нет текста, все иллюстрации подписаны названиями стихотворений Корбьера.

3

Разумеется, Дали, с его визуализацией бессознательного, не мог пройти мимо трудов Зигмунда Фрейда. Эксцентричный испанец оказался единственным из современных художников, кому престарелый, больной и замкнутый Фрейд открыл двери своего лондонского дома в 1936 году. Спустя годы Дали отдал дань ученому, создав на пергаменте огромные гравюры для иллюстрации фрейдовского трактата «Моисей и монотеизм».

4

С «Божественной комедией» Данте Алигьери и Дали связана любопытная история. В 1950-х годах правительство Италии решило отметить 700-летие со дня рождения великого итальянца изданием его эпической поэмы с иллюстрациями Сальвадора Дали. А потом передумало. Дали несмотря на это все равно завершил проект – Данте это заслужил. А итальянские чиновники заслужили вечное пребывание в 8 круге ада.

5

Галерист Беньямино Леви, друживший с Дали не один десяток лет, утверждал: художник был верующим, но христианство он понимал по-своему. Чтобы испанец попытался разобраться в сути веры своих предков, друг художника, доктор Джузеппе Альбаретто поручил ему проиллюстрировать Библию. Дали согласился и создал 105 акварелей, изображающих сцены из Ветхого и Нового Заветов. Кому-то это мистическое путешествие, где типичная символика художника встречается с элементами католической веры, покажется «пресноватой» для генератора сенсаций Дали. Но Ватикан был доволен и отправил художнику благодарственное письмо.