29 марта 1879 года.

Ученики Московской консерватории сыграли премьеру оперы «Евгений Онегин». Сам автор не верил в успех своего произведения. А оно ушло в массы…

В конце 1870-х Чайковский искал «интимную, но сильную драму», которая могла бы задеть его за живое. И бог знает, что в итоге композитора бы зацепило, если бы не один вечер у знаменитой в те времена певицы Елизаветы Лавровской*, где и зашел разговор о сюжетах для оперы.

Слово самому Петру Ильичу…

· «…Ее глупый муж молол невообразимую чепуху и предлагал самые невозможные сюжеты. Лиз[авета] Андр[еевна] молчала и добродушно улыбалась, как вдруг сказала: “А что бы взять ‘Евгения Онегина’?” Мысль эта показалась мне дикой, и я ничего не отвечал. Потом, обедая в трактире один, я вспомнил об “Онегине”, задумался, потом начал находить мысль Лавровской возможной, потом увлекся и к концу обеда решился. Тотчас побежал отыскивать Пушкина [Чайковский имеет в виду томик поэмы, самого Пушкина к тому моменту уже 42 года как не было в живых — прим.автора]. С трудом нашел, отправился домой, перечел с восторгом и провел совершенно бессонную ночь, результатом которой был сценариум прелестной оперы с текстом Пушкина. На другой день съездил к Шиловскому, и теперь он на всех парах обделывает мой сценариум».

· «Я влюблен в образ Татьяны, очарован стихами Пушкина и пишу на них музыку, потому что меня к этому тянет».

· «Теперь, когда первый пыл прошёл, и я могу уже объективнее отнестись к этому сочинению, мне кажется, что оно осуждено на неуспех и на невнимание массы публики. Содержание очень бесхитростно, сценических эффектов никаких, музыка лишена блеска и трескучей эффектности. Но мне кажется, что некоторые избранные, слушая эту музыку, быть может, будут затронуты теми ощущениями, которые волновали меня, когда я писал её».

· «Я таял и трепетал от невыразимого наслаждения, когда писал её».

· «Пусть “Онегин” будет очень скучным представлением с тепло написанной музыкой — вот всё, чего я желаю».

· «…У меня является опасение гораздо более важное, чем страх, что публика не будет трепетать от интереса узнать развязку действия. Я говорю про то святотатственное дерзновение, с которым я поневоле должен был ко многим стихам Пушкина прибавить или свои собственные, или же местами стихи Шиловского. Вот чего я боюсь, вот что меня смущает».

· «Вчера вечером сыграл чуть не всего “Онегина”». Автор был и единственным слушателем. Совестно признаться, но так и быть, тебе, по секрету, скажу. Слушатель до слёз восхищался музыкой и наговорил автору тысячу любезностей. О, если бы остальные будущие слушатели могли так же умиляться от этой музыки, как сам автор!!»

Чайковский не напрасно опасался реакции поклонников Пушкина. Из «энциклопедии русской жизни» он взял лишь лирику да еще перевел стрелки с Онегина на Татьяну с Ленским. И спустя полвека, когда уже никто не оспаривал статус оперы, неугомонный Владимир Набоков яростно нападал на Чайковского: «Создатели либретто, эти зловещие личности, доверившие «Евгения Онегина» посредственной музыке Чайковского, преступным образом уродуют пушкинский текст», и слава богу в руках Владимира Владимировича была ручка, а не ружье: «Я говорю преступным, потому что это как раз тот случай, когда закон должен был вмешаться; раз он запрещает частному лицу клеветать на своего ближнего, то как же можно оставлять на свободе первого встречного, который бросается на творение гения, чтобы его обокрасть и добавить свое – с такой щедростью, что становится трудно себе представить что-либо более глупое, чем постановку “Евгения Онегина” или “Пиковой дамы” на сцене».

Это еще счастье, что Набокову не был зрителем премьеры оперы в Московской Консерватории в марте 1879 года. Он бы точно предал анафеме Чайковского сотоварищи, которые переписали финал Пушкина: выдали-таки Татьяну за Онегина. Голливудский хэппи-энд во всей красе. Премьера прошла с оглушительным успехом, уже буквально на следующий день раскупили весь тысячный тираж клавиров оперы. Но надо отдать должное Петру Ильичу, – он все же одумался, и отныне Онегин и в опере осужден на вечные страдания: «Позор!.. Тоска!.. О жалкий жребий мой!».

Вопреки предсказаниям Петра Ильича, его опера не только стала одним из самых популярных его произведений, но и прочно вписалась в масскульт. «Онегин» Чайковского многие годы склоняется везде, начиная от «еврейских» анекдотов (на опере «Евгений Онегин» жена толкает в бок мужа-еврея: «Пока ты спал, Ленский Онегину послал вызов! — Ну и как, он едет?») и актерских былей-небылей (в одной постановке оперы во время дуэли Онегина с Ленским не сработал пистолет, актер выстрелил раз, два — ничего. Тогда Онегин подошел к Ленскому и пнул его с размаху. Тот, произнеся: «О боже мой! Сапог отравлен!», рухнул на сцену под хохот зрителей) и заканчивая пародией в легендарном мультике…