20 лет назад в прокат вышла «Амели». За это время в мире многое изменилось, но не «Амели». Она по-прежнему остается одним из самых знаковых французских фильмов всех времен. И точно — одним из самых добрых.
В честь 20-летия знаменитого фильма «Амели» в самом большом VIP-зале Мираж Синема состоялся спецпоказ фильма. Но прежде чем погрузиться в атмосферу «Парижа мечты», зрители продегустировали французские вина и узнали много интересного от историка моды и fashion-эксперта Марины Скульской, которая убедила, что костюмы героини Одри Тату и сегодня смотрятся невероятно актуально. А с историком кино Алексеем Дунаевским «прошлись» по Парижу Амели Пулен и узнали, что Амели могла иметь британский акцент и кого назвали в честь героини Одри Тоту.
Вдохновившись фильмом, мы тоже решили вспомнить о некоторых фактах «из жизни Амели».
В первый день чемпионата мира по футболу 1998 года Жан-Пьер Жене сел писать сценарий будущей «Амели». Перед ним лежали блокноты, в которые четверть века он записывал воспоминания, подсмотренные-подслушанные истории. Таких заметок накопилось более 5 тысяч, и Жене изо всех сил пытался придумать, как их уложить в один фильм. Но поскольку месседж «Амели» заключался в том, чтобы сделать людей счастливыми, в ход пошли только мелочи жизни, вызывающие улыбку.
Кто же должен был играть Амели? Британка Эмили Уотсон – в этом Жене был свято уверен. И назвал свою героиню Эмили. Его не встревожило, что французский Уотсон был так себе, он взял и придумал, что его героиня выросла в Англии. Но в конце концов Эмили Уотсон отказалась от французского проекта, отдав предпочтение чисто британскому «Госфорд-парку».
После отказа Уотсон Жене думал о Ванессе Паради, но и она отклонила предложение. Если режиссер и напрягся, то не надолго — вскоре, гуляя по Парижу и раздумывая, кто может стать Амели Пулен, он наткнулся на плакат фильма «Vénus beauté». Жене поразили темные глаза актрисы, ощущение невинности. После встречи с Одри Жан-Пьер уже через 10 секунд понял, что это она.
У фильма 5 премий César и 2 награды European Film Awards, приз зрительских симпатий на международном кинофестивале в Торонто, номинация на «Золотой глобус» и 5 номинаций на «Оскар». Фильм был выбран The New York Times как один из «1000 лучших когда-либо снятых фильмов». А в рейтинге журнала Empire «100 лучших фильмов мирового кино» занял 2-е место. Но вот в Канны «Амели» не попала: отборщик Каннского кинофестиваля Жиль Жакоб охарактеризовал фильм Жене как «неинтересный». Оправдать его может только то, что он посмотрел рабочую версию картины без музыки.
Жан-Пьер Жене хотел, чтобы музыку написал английский композитор-минималист Майкл Найман (тот самый, что создал партитуру для культовых фильмов Питера Гринуэя «Повар, вор, его жена, ее любовник», «Отсчет утопленников»). А Яна Тирсена Жене открыл для себя случайно, когда помощник продюсера слушал один из его альбомов. Но специально для фильма Тирсен написал лишь «Вальс Амели», все остальные композиции, составляющие саундтрек, были инспирированы пребыванием композитора в Бретани и не имели ничего общего с Парижем. Поэтому Тирсен долго отказывался от почестей, связанных с «Амели», хотя, конечно, получать премии César и Victoire de la Musique и подсчитывать доход от тиража в миллион копий — вещь приятная.
А еще в первом варианте сценария «стеклянным человеком» был ребенок. Но это слишком грустно, справедливо рассудил Жене и придумал старого художника месье Дюфайеля, который каждый год перерисовывает «Завтрак гребцов» Ренуара.
Картины с собаками и утками в комнате Амели написаны Майклом Сова, немецким художником, который тем и известен, что изображает животных и людей в необычной обстановке.
Чьи похороны смотрит Амели, воображая себя Дон Кихотом, сражающимся с неутомимой мельницей человеческого горя? Жан-Пьер Жене взял реальные кадры из кинохроники, в том числе журнала Pathé-journal 1923 года о смерти французской актрисы Сары Бернар, — чуть ли не весь Париж пришел на похороны «самой знаменитой актрисой за всю историю» и эксцентричной особы, которая спала в черном гробу, держала льва, выступала без ноги и вообще в 70 лет играла 13-летнюю Джульетту.
Помните помощника бакалейщика Люсьена, который прячет под пластиком бутылку шампанского, а под дешевой рыбной консервой — гусиный деликатес? Так поступает сам Жан-Пьер Жене, — например, он никогда не вручит подарок просто так. Нет, он нарисует на полу стрелку «открой холодильник, ищи артишок». В обнаруженном артишоке найдется бумага, где написано, что нужно включить телевизор. Появившийся на телеэкране Жан-Пьер объяснит следующий этап своего подарочного квеста.
Хотя снимали на настоящих улицах Монмартра, художники картины сделали все, чтобы он выглядел сказочным, таким, каким его когда-то увидел 20-летний восторженный провинциал Жан-Пьер Жене. Убрали автомобили, стерли граффити. Заменили плакаты на более красочные. «Я хотел избежать плохого: пробок, собачьего дерьма на улице, дождя. Я хотел снять Париж мечты», — вспоминает режиссер.
Жан-Пьер Жене запретил американцам снимать сериал по «Амели», максимально дистанцировался от бродвейского мюзикла. Отказал Министерству здравоохранения использовать образ Амели в информационной кампании по абортам. И не дал добро назвать сорт роз в честь своей героини: «Я ненавижу розы!» — объясняет Жене. К земноводным, судя по всему, Жан-Пьер куда более благосклонен, — в честь Амели назвали вид стеклянных лягушек. Биологи решили, что это символично, — кто видит и ценит этих обитательниц дождливых лесов на склонах Амазонских Анд, а между тем они тоже важны «для здоровья нашей планеты», как и те простые радости, которыми наполнена жизнь Амели с Монмартра.
Режиссер не рассчитывал на успех своего фильма, тем более, что это был фантастический для кино год. Тогда появился экранный Гарри Поттер, Питер Джексон явил всему миру хоббитов и эльфов, мы узнали, что зло может быть таким харизматичным, как Ганнибал Лектор, Спилберг рассказал про любящего робота-мальчика Дэвида, а «Мулен Руж» База Лурмана вернула на экран подзабытый жанр киномюзикла. Но Матье Кассовиц, первый, кто увидел законченный фильм, уверил Жене: «Вот увидишь, “Амели” станет культовой!».
Культовым стало и кафе, в котором работала Амели… Расположенное в самом центре Монмартра, на улице Лепик, 15, оно как и в фильме называется Café des Deux Moulins. Табачный отдел, где восседала Жоржетта, исчез, но все же кафе сохранило свой аутентичный стиль парижского бистро. И все 20 лет сюда приходят поклонники фильма, чтобы среди принадлежностей Амели, разбросанных по всему кафе (в том числе и гномов), съесть крем-брюле. Интересно, кто-нибудь может устоять и не сломать его корочку кончиком чайной ложки? Кстати, Жан-Пьер Жене, приученный не выбрасывать еду, после каждого дубля с крем-брюле просил членов съемочной группы съедать десерт.
Сохранился и крошечный бар Le Verre à Pied, где Амели подслушала Доминика Бретодо, обнаружившего стальную коробку, полную его детских памятных вещей. Можно заглянуть и в продуктовый магазин Maison Collignon, там до сих пор продаются фрукты и овощи. Фанатам «Амели» хозяин иногда ворчливо сообщает, что в его магазинчик заходил еще Клемансо. Но при этом продает открытки не с напыщенным премьер-министром Франции начала 20 века, а c милашкой Амели Пулен.
Трудно поверить, но Амели, которая только и мечтала, что приносить радость другим, у некоторых вызвала негативную реакцию. Мол, слишком французская, слишком слащавая, слишком ни о чем. И вообще, реакционная. Критиков оскорбило, что в фильме все сплошь белые, что он очищен от культурного разнообразия Французской республики, ставшей домом для миллионов иммигрантов. Одним словом, прекрасная реклама для ультраправых «Франция, которую мы потеряли». Надо полагать, сегодня бы такая «Амели» даже не попала на экраны, ну или месье Доминик Бретодо оказался бы афрофранцузом.
Спустя 2 десятка лет Жан-Пьер Жене хочет вновь вернуться к Амели и создать сиквел. Говорит, что это будет псевдодокументальный фильм, дикая смесь абсурдных шуток и издевательств над собой. Но пока безуспешно ищет инвесторов, которые, кажется, мудро боятся войти дважды в одну реку.