В Главном штабе открылась ретроспективная выставка «Сесил Битон и культ звёзд» одного из самых статусных мастеров модной фотографии ХХ века, которого Кокто не случайно называл «злобой в стране Чудес».

И в самом деле, этот выскочка из среднего класса – папа, разбогатевший лесоторговец, мог позволить себе отправить сына в Кембридж, но сам сын не слишком рад был оказаться среди британских снобов, — благодаря таланту и харизме оказался в эпицентре британского и голливудского гламура. Этот человек, которого включили в список Зала славы самых стильных людей, ценил только таких же как он, стильных людей. Был разборчив, почище однокашников по Кембриджу – звездам-однодневкам нечего было рассчитывать попасть в объектив Битона. В портрете он «инсценировал апофеоз» — в его понимании это означало аранжировку эффектного появления персоны в светском обществе и на страницах глянцевой прессы. А из пустышек разве выдавишь настоящий апофеоз? Так что, говоря «Сесил Битон», подразумеваешь портреты реально культовых личностей. Кто-то из них остался в своем времени, кто-то в топе и сегодня, но главное – они попали в портретную галерею Битона, которая для нас отличная возможность наблюдать трансформацию ярмарки тщеславия ХХ века.

«Я старался сделать свою работу как можно более фантастической и причудливой», — писал Битон. – Я не за то, чтобы в фотографии показывать людей такими, какие они есть». За это Сесила и обожали, – он был предвестником магического фотошопа и уничтожал все следы несовершенства. Битон и про себя говорил: «Я хочу, чтобы люди знали меня не таким, какой я есть на самом деле, а таким, каким я притворяюсь». О да, Сесил Битон был тем еще притворщиком! Он умел обаять знаменитостей, он умел льстить своими фотографиями, но как же им доставалось, когда в ночной тиши Сесил исписывал страницы дневника едкими замечаниями. Врагу не пожелаешь попасть на острие его авторучки.

Марлен Дитрих была «чем-то вроде механической куклы … с гениальной верой в свою выдуманную красоту … с ее доспехами притворного удивления, с увлажненными губами, робкими пожатиями плеч, влажными глазами, обрамленными в оправу грибовидного цвета, со слегка припухшими нижними веками, которые делали ее похожей на то, что она вот-вот чихнет». Любимица Голливуда Кэтрин Хепберн – «гнилой укоренившейся гадюкой», «потрепанный, покрытый сыпью, веснушчатый, обожженный, пятнистый, обесцвеченный и сморщенный кусок разлагающейся материи». С Мэрилин Монро Битону довелось встретиться лишь однажды, но это хватило, чтобы оценить ее как «выдуманную сирену, простодушную, как Рейнская Дева, невинную как лунатик»: «Она поразительно похожа на взволнованного ребенка, которого пригласили вниз после чая. Первоначальная робость прошла, волнение теперь взяло верх. Она резвится, визжит от восторга, прыгает на диван». «В ней есть все, что мне не нравится», — выстрелил Битон.
Но ничто не могло не сравниться с ненавистью Битона к Элизабет Тейлор. Трижды оскароносная «Королева Голливуда» для британского фотографа была вульгарна, заурядна, он видел в ней лишь «огромную густую вращающуюся массу женственности в ее самой сырой форме, чьи груди, отвисшие и огромные, были похожи на груди крестьянки, кормящей грудью своих детенышей в Перу». Можно себе представить, как он кипел от злобы, видя, что каждый выпуск Vogue с Тейлор на обложке разлетается вмиг! А вот Сальвадора Дали Битон любил, но упаси боже от любви такого язвительного человека: «Я любил его за то, что он был таким оригинальным человеком, но сегодня меня ужасно отталкивал его действительно ужасный неприятный запах изо рта», — записал однажды мастер.

Мало кто избежал эпистолярных «оплеух» Сесила. Одна из счастливчиков – Одри Хепберн. Актриса обворожила его. Заметим — не так как Грета Гарбо, вот ее фотограф обожал, следил за ней с настойчивостью маньяка, вырезал из журналов все заметки о ней и вклеивал в свои гигантские скрепбуки, которые можно увидеть на выставке в Главном штабе своими глазами. Но Битон есть Битон, что для него было святым? Их отношения прекратились в 1972 году, когда Битон опубликовал свои дневниковые признания о Гарбо без ее согласия.

А что касается Одри, то она, по мнению Битона, была «умная и бдительная, задумчивая, но полная энтузиазма, откровенная, но тактичная, уверенная в себе без тщеславия и нежная без сентиментальности». И когда такой разоблачитель звезд пишет «это редкое явление — найти молодую девушку с таким врожденным «звездным качеством»… и не будет опрометчивым суждением сказать, что она является одним из самых интересных публичных воплощений нашего нового женского идеала», то кажется, что даже Оскар уже не так блестит.

Не пощадил Битон и британскую королевскую семью, а ее он снимал немало, в том числе отрекшегося от престола короля Эдуарда VIII и его возлюбленную американку, скандальную Уоллис Симпсон. «Неприкосновенной» для язвительного фотографа была лишь Елизавета Виндзор. «Ее настоящее обаяние, как и обаяние ее матери, не отражается на фотографиях, и каждый раз, когда видишь ее, восхищаешься тем, насколько она спокойнее, притягательнее и в то же время трогательнее, чем можно было себе представить», — писал он. Но, возможно, Битон для Елизаветы сделал больше, чем можно себе представить, – он создал ее визуальный образ, покоривший британский народ и сделавший ее настоящей королевой Империи.

Можно удивляться злости сына лесоторговца, удостоившегося в конце концов титула «сэр», но признания Сесила Битона превращают хронику золотого века, которую он вел с помощью своей камеры для Vogue и Vanity, в самую глобальную мистификацию ХХ века.

Выставка «Сесил Битон и культ звёзд» будет открыта с 9.12.2020 по 14.03.2021

Елена Боброва