2 июня 1897 года.

Марка Твена объявили при смерти. На что он заметил: «Слухи о моей смерти несколько преувеличены».

…Марк Твен знаменит не только «Томом Сойером» и «Приключениями янки при дворе короля Артура», но и своими афоризмами, кажется, на все случаи жизни. Однажды он дал отличный совет: «Когда ты сердит, считай до четырёх; когда очень сердит, ругайся!». Интересно, что из этого делал писатель, когда 1 июня он открыл газету «Нью-Йорк Геральд» и прочел про себя, что «тяжело болен и, возможно, умирает». Считал до четырех или ругался? Или может быть, он лишь фырчал, как «сердитый серый котик», как обычно называли такое состояние его жена и дети? Ведь в газете писателя не просто похоронили, а еще и в нищете, и в полнейшей деменции: «Нам говорят, что его блестящий интеллект разрушен и что он очень нуждается в деньгах», — сообщала одна из лучших газет Америки.

«Вторая достопримечательность Америки» (первая по общему признанию тогдашних американцев – Ниагарский водопад) в это время находился по другую сторону Атлантики. В Британию писатель отправился, чтобы освещать бриллиантовый юбилей королевы Виктории для нью-йоркского журнала Уильяма Рэндольфа Херста. И вот загадка – с какой целью для такой миссии выбрали именно Твена? Человека, который ради хорошей шутки мог пожертвовать хорошей дружбой. Человека, про которого говорили: «Я предпочел бы иметь своим врагом кого угодно, только не Марка Твена». Может, от него ждали едкого сарказма по поводу «торжества Британской империи»? Скорее всего, так и было, ведь Уильям Рэндольф Херст – это синоним «желтой прессы», он был уверен, что сенсацию можно сделать из любой чепухи. Но Марк Твен не подарил читателям никакой сенсации, он остался равнодушен к эпическому шествию 78-летней Виктории: «Эта процессия не поддавалась описанию… в ней было слишком много разнообразия, поэтому я отказался от этой идеи. Все это было зрелищем для “кодака”, а не для пера».

А что же с объявлением о смерти и блестящего афоризма? Не было, разумеется, ни смерти, ни афоризма. Дозвонившемуся 2 июня до Лондона корреспонденту Марк Твен педантично объяснил суть дела: «Я прекрасно понимаю, откуда пришло известие о моей болезни. Джеймс Росс Клеменс, мой двоюродный брат, был тяжело болен две или три недели назад, будучи в Лондоне. Но сейчас он здоров. Сообщение о моей болезни выросло из его недуга. Сообщение о моей смерти было преувеличением». Через 2 года уже после реальной смерти писателя, биограф Твена Альберт Бигелоу Пейн историю подкорректировал, вернее купировал и оставил от нее лишь хвостик. Вот так, бывает, рождаются афоризмы. «Человек — единственное животное, способное краснеть. Впрочем, только ему и приходится», — как-то заметил Марк Твен.