2 августа 1794 года.

Арестован автор картины «Смерть Марата» Жак-Луи Давид.

Когда за год до ареста Давид представил народу свою картину, которая сакрализировала мученическую смерть борца за свободу, он, конечно, и предположить не мог, что однажды друзья войдут в его дом не для того, чтобы выпить и помечтать о светлом будущем, а чтобы арестовать. Может, Давиду хотелось бы произнести гневную речь, но скорее всего он побоялся показаться смешным, – с юности художник страдал посттравматической патологией лица, делавшей его речь маловнятной. В таком положении и не встанешь в героическую позу.

…Давид был яростным сторонником Революции, во имя «народа» он готов был пожертвовать семьей, да жена и не могла жить под одной крышей с человеком, голосовавшем за казнь короля. Тем более — того самого короля, который в свое время был настолько впечатлен талантом Давида, что поселил его в самом Лувре. Нетрудно догадаться, что к обласканному художнику толпой повалили ученики.

Маргарита оказалась благороднее своего мужа. Когда Давида самого объявили «врагом народа» и посадили в тюрьму, ему оставалось только последовать за своим другом Робеспьером и сложить голову на плахе. Но Маргарита билась во все двери, требуя оправдания мужа. И ведь достучалась! Удивительно ли, что, когда Давид смог облегченно вздохнуть, счастливо избежав гильотины, он, во-первых, поспешил вновь взять в жены Маргариту, а, во-вторых, завязал с политикой. Правда, ненадолго.

Человек он был увлекающимся, впрочем, кто не увлекся молодым харизматичным корсиканцем, который из захудалого лейтенанта превратился в императора одной из самых могущественных стран? Наполеона боготворили даже воевавшие с ним русские, что уж тут говорить про горячего соотечественника? Так что Давид с готовностью выполнял заказы своего нового кумира, который в свою очередь был счастлив «приручить» одного из лучших художников своего времени. Император, говорят, часами мог рассматривать полотно Давида «Коронация Наполеона в Нотр-Дам». Мастер с благодарностью принял 24 тысячи франков за работу, но в состав государственного совета все же не вошел, — кто знает, может, перед Давидом в ночной тиши вставал печальный призрак обезглавленного Робеспьера, или мудрая Маргарита напомнила мужу о едва не случившейся с ним трагедии.

Казалось бы, рухнувший колосс Наполеон должен был увлечь за собой на дно и своего «придворного» художника. И действительно, Давиду припомнили казнь Людовика XVI. И не просто повесили ярлык «цареубийца», а объявили вне закона. Опять замаячила тень Робеспьера? Как бы ни так. Новый король, на этот раз Людовик XVIII, предложил Давиду амнистию и должность придворного художника. Но, судя по всему, автору «Смерти Марата» надоели игры с властью. И вместе с семьей он удалился в добровольное изгнание.