20 февраля в БКЗ «Октябрьский» просветитель и один из самых эрудированных людей нашего времени Михаил Казиник расскажет всю правду о «разумных» классиках и «безумных» романтиков, создавших шедевры музыки 17-19 веков.

Пару лет назад Михаила Казиника пригласили выступить на заседании СовФеда в рамках формата «Время эксперта». Можно представить, как поползли брови депутатов, когда на трибуну вышел Казиник со своей скрипкой, мол, «ну, начинается». Оно и в самом деле началось – пламенная и убедительная речь мгновенно «взорвала» интернет и очень быстро разлетелась на цитаты. Казиник как фокусник извлекает тайные смыслы шедевров и их творцов, он как фантастический жонглер подбрасывает факты и парадоксы. Но не ради банального интертеймента, а ради высокой цели приобщить к классической музыке (и живописи) тех, кто бежал классики, как чумы. Итак, несколько тезисов Михаила Казиника:

«Вы знаете, что человеческое тело создано по закону золотого сечения или, как еще это называют, божественной пропорции?  Когда Фибоначчи (прозвище математика Леонардо Пизанского, жившего в 13 веке – прим.ред.) считал сколько детей народится у пары кроликов за год, он не думал о том, что он фиксирует то, что потом будет называться божественной пропорцией. Она у Леонардо да Винчи, у Шопена, даже в творческих изобретениях. Посмотрите на клавиатуру пианино – 5 черных и 8 белых клавиш, а 5/8 – это золотое сечение. У скрипок вот эта завитушка наверху, головка тоже построена с той же пропорцией. А вы знаете, что сказка про курочку-рябу создана по законам золотого сечения? А это так. Ее автор не читал Пушкин, не слушал Шопена. Но тот древний автор курочки-рябы обладал природным восприятием гармонии. Но если уж на то пошло, Земля находится в зоне золотого сечения нашей солнечной системы. А наша солнечная система – в зоне золотого сечения Млечного пути. Выходит, каждый человек создан по тому же принципу, по которому создан и Млечный путь, и планета Земля. И все построено по законам божественной гармонии. А значит, человек каким-то образом закодирован на абсолютную красоту.»

«Большинство людей дарованной им возможностью не пользуется. Они не могут в полной мере воспринимать произведения искусства, великие творения музыки, литературы, живописи, потому что они, со школьной скамьи до конца дней находятся на первом уровне восприятия. Они лишь «считывают» сюжет: «вошел – ушел». А на самом деле каждое настоящее произведение искусство таит в себе коды. Вот, допустим, яблоко в голландском и фламандском натюрморте 17 века – это ведь больше, чем просто яблоко. И я говорю не о яблоке из Эдемского сада и яблоке раздора. Нет, речь идет не о древних символах. Нет, я говорю о том, что яблоко на фламандском натюрморте отличается от яблока на голландском так же, как история Фландрии отличается от истории Голландии. Фламандские яблоки не приглаженные, естественные, с червоточинкой. Почему? Да потому то Фландрия была под игом, и яблоки на картинах рисовали как символ освобождения. А в Голландии писали гладкие яблоки – в стране все хорошо, каналы прорыты, тихо и спокойно. Этим кодам надо учить детей, как мы учим их звукам, буквам… Человек, погруженный в искусство, меняется. Он действительно меняется.»

«Картины художников нужно смотреть подолгу, в деталях, и тогда открывается совершенно иной мир! Я показал своим ученикам в Челябинске картину Васнецова «Царевна-Лягушка», попросил рассказать, что они видят. Одна девочка начала рассказывать сказку. Я ей: «Нет, миленькая, ты очень хорошо рассказала сказку, но к картине она не имеет никакого отношения. Эта картина – не иллюстрация к книге. И рассчитана на человека, который не знает сказку. Так почему же эта картина уникальна? О чем она?» Даю детям подсказку: «Какая здесь линия главная?» «Волнистая!» Да! Все узоры волнистые. Волнистая скатерть. Пол, горница лебедь, руки-крылья. Даже гармошки-сапоги у музыкантов – волнистые. Все построено на волнах – это царство волнистой линии. Почему? Это волны любви, мудрости, счастья.
Потом показываю детям следующий слайд – Кандинский. «А теперь что? Никакой сказки нет, ничего. Ну-ка! Мы уже с вами научились на Васнецове». Они: «Смотрите! Все линии прорывают предметы!». Точно! А потом начинается: «Смотрите! Главная фигура картины там же, где царевна-лягушка у Васнецова!» У детей даже мысли не возникло, что перед ними абстрактная живопись, они увидели главное – все разнообразие представлений о мире, все формы, ритмы, ткани, тона, оттенки. И ведь этому научить очень просто – только учить надо правильно. Не разрозненным фактам, а выработкой умения мыслить.»

«Как мы просыпаемся утром? Муж недовольно бурчит: «Где мои штаны? Что приготовила на завтрак?». Она огрызается. Почему бы не сказать другу ласковое слово, просто улыбнуться? Или включить музыку Моцарта? Поверьте – это прямой контакт с богом. Эта музыка – оправдание человечества.
Мы бережем компьютеры от вирусов, а собственные мозги – все время заряжаем вирусами. Послушал 5 минут телевизор, вышел на улицу и еще удивляется: «Чего это у меня голова болит?» Как чего! Ты же в мозг запустил 56 вирусов! И ты хочешь, чтобы у тебя не болела голова? И ты не понимаешь, почему тебе хочется ударить кондуктора? Соседа? Мы заплевали ноосферу своей отрицательной энергией и всеразрушающей агрессией!»

«Мы так много говорим о решении социальных проблем, о политике. И так мало – об искусстве. А ведь искусство – это та величайшая условность, данная нам высшими силами, миссия которой – снимать агрессию. Ненависть, жесткость. Вы сидите на трагедии Шекспира, знаете, что Гамлет умрет, и вы наблюдаете не смерть Гамлета, а то, как это сыграно. Вы приходите на оперу «Евгений Онегин» Чайковского и знаете, что Онегин убьет Ленского. Но когда вы слышите ариозо Ленского «Я люблю вас, Ольга», вам в этот момент не приходит в голову, что Ленского убьют. Вы просто наслаждаетесь красотой выражения любви.
А погружаясь в мир «Иоланты» — своеобразного завещания Чайковского, – не ждете, когда же слепая героиня прозреет, потому что главное там другое. Эта опера Чайковского, своеобразное его завещание, — полно смыслов, и кодов, раскрывать которые я могу часами. Но вот один. Вы только вдумайтесь: слепая девушка Иоланта признается: «…чтоб знать красу вселенной, рыцарь, мне не нужен свет». И девушка получает исцеление не потому, что жаждет прозрения для себя, а потому что тем самым она спасает любимого человека. Идея оперы Чайковского – в первичности духовного, а не плотского мира.  И это так – внешний, формальный мир редко кому дарит подлинное счастье, подлинную гармонию. Мы не построили коммунизм, не построили «шведский дом». Все наши революции привели только к колоссальным уничтожениям самих себя. И все это утопия, что мы когда-нибудь сможем построить государство абсолютного счастья. Подлинное счастье мы можем достичь только в том, что называется искусством. И те люди, которые умеют видеть красоту мира, которые, открывая альбом Клода Моне, чувствуют себя счастливыми; те люди, которые наслаждаются, плачут, слушая вторую часть симфонии Брамса, когда начинается хорал, они живут полноценной жизнью.»

«И вот за это счастье, которое обретаем мы, простые, обычные люди, расплачиваются гении. Поведение гения – это как поведение Христа. Иисус, сын плотника из Назарета умирает в жесточайших мучениях, а в результате становится богом-Утешителем миллионов. Я сейчас говорю не как верующий, а как искусствовед. У меня есть теория «поцелуя-удара». Помните замечательное выражение – «люди, которых поцеловал бог». Так вот по моей теории, бог, поцеловав человека, говорит ему: «Иди на Землю, у тебя есть задание». Человек идёт и ничего не делает, пока бог не ударит его, и удар этот должен быть серьезным.
Гении обречены на страдания, на жертвы, на борьбу со своей болезнью. Сколько художников творят музыку, картины, чтобы удержать себя от самоубийства!  Худенький, тоненький, Моцарт, весь как на шарнирах, был рожден с ослабленным иммунитетом, любое заболевание могло привести его к смерти. И всю свою недолгую жизнь Моцарт был жертвой телесных недугов, бесконечных проблем, непонимания современников. Но в результате эта постоянная борьба за жизнь выразилась в прекрасной музыке, и Моцарт для большинства людей на Земле, которые хоть что-то понимают, – один из символов красоты, гармонии и бессмертия. Или Шопен, который в любой момент мог умереть удушья, создавал музыку, которая заставляет нас дышать глубоко от ее красоты. Он со своим туберкулезом, любовными проблемами, униженной Польшей, явно «сотрудничал» с высочайшими космическими силами, потому что в каждом его этюде – божественная пропорция. И не слышать это, не подключаться к этому, не наслаждаться этим – значит, походить на социально-развитого муравья…»