В Петербурге открылась выставка самого популярного художника рунета.
В мире Васи Ложкина кого только нет — злобных и не очень старух, маргинальных мужиков, роботов, медведей, тараканов и даже масонов, уставших переписывать историю. Но топ возглавляют, конечно, котики. И как водится, именно котов Ложкин первыми и запустил в свой новый, питерский дом, — на канале Грибоедова он открыл собственную галерею. Выставку художник назвал «Культурный кот Петербурга»: его рыжие герои едят корюшку, встречают утро в тельняшках и, конечно же, читают Бродского. Мы пообщались с Васей Ложкиным* и узнали, почему из него не вышло художника-баталиста.
Посмотреть эту публикацию в Instagram
— Вася, как возникла идея открыть галерею в Петербурге?
— Да знаете, в общем-то случайно. С одной стороны, такая мысль была, но на уровне такой необязательной что ли мечты. Во всяком случае сознательно я к этому не стремился. Но освободилось это помещение, причем помещение в таком центральном месте, и решили: почему бы не попробовать? Причем все сделали буквально за месяц.
— И картины нарисовали под выставку?
— Ну да, их на самом деле несложно рисовать. Тем более, что мне нравится это делать, котиков рисовать.
— Понятно, что котиков любят все. Но вы же знаете определение Ахматовой про то, что москвичи любят чай, Пастернака и собак, а жители города на Неве — кофе, Мандельштама и котов.
— Мне кажется, это уже давно не актуальное определение.
— Ну почему же? Если, допустим, рассматривать чай как синоним радушия москвичей, а кофе как символ снобизма петербуржцев…
— Слушайте, о каком радушии москвичей можно вообще говорить? Вы давно там ездили ранним утром в метро?
— Кстати, а если бы вы решили нарисовать «культурного кота Москвы», то каким он был бы?
— Во-первых, гораздо злее петербургского… На самом деле интересная тема, с Москвой ведь тоже связано много всяких легенд, стереотипов. Можно воспринимать нашу столицу по книге Гиляровского, можно посмотреть на нее изнутри, глазами человека, который едет утром на работу. Это будет совсем другая Москва, не такая романтичная. Зато это самый богатый, самый жирный город России. Так что огромная тема для размышлений, но пока не думал об этом.
— А было бы интересно потом сравнить стереотипы. Кстати, а знаете, что многие уверены, что вы — наш, питерский?
— Действительно, это так. Не знаю, из-за котов или нет. Но когда мне говорят: «А вот у вас там в Питере» и я отвечаю: «Да я не из Питера, из Ярославля», частенько удивляются: «Из Ярославля?! Всегда думал, что из Питера». Странно, но вот так сложилось.
— Название выставки отличное. Наверняка уйдет в народ.
— А появилось, кстати, позже, чем нарисовали картины. Я все рисовал, рисовал и думал, как же их объединить одним словом. Потом всплыло в памяти, как один мой знакомый, который занят смыслами, как-то мне сказал «мы ищем код России, ты должен нам нарисовать культурного кота России». Я тогда посмеялся и забыл про это. И раздумывая, как же назвать выставку — «питерский кот» или «вежливый кот» — вдруг подумал: да ведь «культурный кот»! Вроде шутка, игра слов, а со смыслом получилось — ведь в Петербурге не может быть некультурный котик…
— А почему коты почти все рыжие?
— Исключительно по причине моей любви к прекрасному. Да и потом, оранжевый цвет яркий, позитивный. Поэтому люблю рисовать оранжевых котов.
— А я уж думала, что это респект Бродскому, у которого жил большой рыжий котяра по прозвищу Big Red…
— Нет, про кота Бродского ничего не знаю. И вообще, признаюсь: я не очень увлекаюсь творчеством Бродского, кстати, как и Довлатова. Правда, мое последнее столкновение с поэзией нобелевского лауреата было совсем недавним, — у меня ребенок увлекся тем, что на ютубе находит аудиозаписи известных людей. И в частности, как Бродский читает — что он делал весьма своеобразно, — «Не выходи из комнаты, не совершай ошибки». И теперь ребенок ходит и все время рассказывает этот стих.
— У Довлатова была собака, так что ему не место на этой выставке, а Бродский дважды фигурирует «в культурном коте Петербурга». У вас даже болельщики Зенита зачитываются его стихами.
— Ну да. Один из них держит книжку в руках, а другому я хотел шахматную доску нарисовать, но подумал, что это уже будет чересчур.
Не скажу за петербуржцев, скажу за тех, кто вне Петербурга живет. Людям кажется, что все петербуржцы любят Бродского. Будь то какой-нибудь гопник или профессор. Возможно, это и не так. И скорее всего, это не так. Но у меня же выставка про стереотипы. А Бродский, как корюшка, вечный насморк, разводные мосты и шавермы — из разряда штампов о Петербурге.
— Кстати, о шаверме. Вы как говорите?
— Шаурма, конечно. Так, как она называлась изначально, когда появилась в Твери, откуда и начала свое шествие по России. И только в Питере она стала почему-то «шавермой».
— Ваши картины давно уже превратились в популярные мемы о нашей действительности. Можно найти истории на все случаи жизни, но при этом не «на злобу дня».
— Мне интереснее рисовать бытовые сцены. Они же про вечное — как кто-то ругается, кто-то выпивает «по чуть-чуть», кто-то ест шашлыки. Смысл отражать сиюминутное, если оно через год точно потеряет актуальность?
— Но вот это забавное сочетание — плакатная форма и «вечные темы».
— А я люблю плакаты. И в детстве любил, причем плакаты именно бытовые, вроде «Не стой под стрелой». Я даже учился читать по политическим плакатам. В частности, напротив моего дома висела огромная растяжка, где было написано «Слава ленинскому комсомолу, строителям коммунизма!». Это была моя самая первая длинная фраза, которую я прочел. И еще мне всегда нравился лубок.
— Я как раз хотела сказать, что у вас получается абсолютный лубок. «Народное» искусство.
— На самом деле, это так уж получилось. Умей я рисовать на самом деле, писал бы баталии какие-нибудь или пейзажи. Мне всегда нравился Шишкин, очень сильно, просто до безумия. Его залитые солнцем луга с детства бередили мое воображение. Репин, Васнецов, Суриков, да всю нашу академическую живопись люблю. И вот сейчас у меня ребенок подрастает, так мы с ним постоянно шляемся по музеям. В Русском музее уже несколько раз в этом году были…
— Ладно, пусть ваши картины не похожи на живопись вашего любимого Шишкина, зато вы точно следуете его принципу: «Художнику нужно избрать одно, что ему больше всего полюбилось». Что-то хотите сказать народу своими работами?
— Именно «сказать» словами ничего не хочу. Если бы хотел донести какую-то мысль, я бы писал тексты, а не котиков и старушек. В последнее время стали звать провести мастер-класс для детей или выступить с лекцией. Я отказываюсь, потому что у меня нет потребности что-то говорить. Я знаю массу людей, которых просто распирает до невозможности, им совершенно необходимо выплескивать свои мысли куда-то в эфирное пространство. Отсюда и такая большая популярность блогов. А я не из тех, кто «не могу молчать». Я в своих картинках «не высказываюсь» и не призываю к какому-то диалогу. Мне просто нравится рисовать, без этого дела мне очень грустно.
Ольга Машкова